Интервью Валентина Берлинского журналу «Эксперт»

ВАЛЕНТИН БЕРЛИНСКИЙ: «Патриотизм для нас - не пустой звук».

Квартет имени Бородина справил 55-летие со дня основания и 75-летие своего виолончелиста и духовного наставника - Валентина Берлинского. Чтобы понять значение квартета для нашей культуры, достаточно вспомнить, что для него писали лучшие отечественные композиторы, среди которых Прокофьев, Шостакович, Вайнберг, Денисов, Шнитке. Не случайно квартет сотрудничал с такими легендарными музыкантами, как Игумнов и Нейгауз, Гольденвейзер и Юдина, Ойстрах и Оборин.
Квартет имени А. П. Бородина давно уже занесен в Книгу рекордов Гиннесса как старейший российский камерный коллектив.
В честь двойного юбилея в Большом зале Московской консерватории прошел фестиваль, в котором на сцену вместе с квартетистами выходили Юрий Башмет, Виктор Третьяков, Маквала Касрашвили и Элисо Вирсаладзе.
ВАЛЕНТИН БЕРЛИНСКИЙ ответил на вопросы журнала `Эксперт`.


- Валентин Александрович, за пятьдесят пять лет существования Квартета имени Бородина в своих интервью вы не раз говорили о творчестве и ни разу - о коммерческой стороне вашей деятельности. Если не секрет, сколько стоит один ваш концерт?

ВАЛЕНТИН БЕРЛИНСКИЙ:
- Вообще это коммерческая тайна, но у меня нет повода особо скрывать эти цифры. В отличие от солистов наши гонорары невысоки. Если Ростропович за один концерт в среднем получает пятьдесят тысяч долларов, то самые высокие квартетные гонорары - пятнадцать-шестнадцать тысяч за выступление.
Вообще же шкала цен на концерты элитных квартетов - от шести до шестнадцати тысяч долларов.
Возможно, квартеты получают гораздо меньше, чем солисты, еще и потому, что на нас приходится больше тратить: четыре номера в гостинице, пять мест в самолете (пятое - для виолончели)...

- С каким импресарио вы работаете?

ВАЛЕНТИН БЕРЛИНСКИЙ:
- У нас есть генеральный менеджер в Лондоне Ван Уолсум. Он вице-президент Международной ассоциации импресарио. Его контора высоко котируется. Уолсум один у нас на весь мир. В каждой стране есть свои импресарио, с которыми он договаривается. С Уолсумом мы сотрудничаем вот уже больше десяти лет. До этого, как и у всех в СССР, нашим «импресарио» был Госконцерт.

- Насколько отличались финансовые условия Госконцерта от вашего сегодняшнего положения?

ВАЛЕНТИН БЕРЛИНСКИЙ:
- В советские времена нас просто грабили.
Достаточно лишь сказать, что, уже имея громкое имя, за выступление за рубежом мы получали по сто долларов, в то время как государство имело десять тысяч. Сейчас я вспоминаю о тех временах, как о кошмарном трагикомическом сне. И не только поэтому.
На ту зарплату, которую мы получали, здесь невозможно было содержать семью. И мы вынуждены были спекулировать - извините, я называю вещи своими именами. Мы покупали за границей какие-нибудь болоньевые плащи, платочки, которые здесь продавали. Если удавалось провезти аудиотехнику - это считалось очень солидно.
Госконцерт оплачивал нам производственный багаж - ноты, инструменты, пульты, фраки, ботинки и так далее. Сколько по весу ты вывез из Москвы, столько должен привезти обратно - не больше и не меньше. Так вот, мы брали с собой килограммов двадцать поваренной соли. А после прохода таможни из зала ожидания мы прямиком отправлялись в туалет, где эту соль высыпали в унитаз. Однажды я положил в чемодан две десятикилограммовых гантели, которые потом тоже выбросил.

- Неужели гантели не просвечивались рентгеном?

ВАЛЕНТИН БЕРЛИНСКИЙ:
- Тогда на таможне еще не было рентгена.
Сегодня, слава Богу, у музыкантов нет необходимости в таких операциях. Правда, теперь случаются другие казусы. Не так давно я вёз своему внуку, который живет и учится в Париже, старые советские ноты - педагогический репертуар для детских музыкальных школ ещё сталинских времен.
Таможенник посмотрел на год издания и сказал: «Это антиквариат. Провозить нельзя».
Я был возмущен и попытался объяснить, что эти ноты никакой ценности не представляют. Тут подоспел мой коллега Игорь Найдин. Он отвёл таможенника в сторонку, а через несколько минут возвратился сияющий и показал, что мои ноты находятся в футляре его альта. «Как тебе удалось?» - спрашиваю. «Пятьдесят долларов. Таможенник сказал: положи в паспорт, чтобы никто не видел».
Самое-то курьезное, что это всё происходило в День таможенника.

- Несмотря на все перемены, наверное, в России и теперь невыгодно выступать, здесь вы получаете гораздо меньше, чем за рубежом?

ВАЛЕНТИН БЕРЛИНСКИЙ:
- Несравненно меньше: раз в десять. Но, в конце концов, не это самое важное. Наше поколение практически всю жизнь прожило за «железным занавесом».
Для нас выехать за рубеж была целая проблема, особенно после войны. Однако же когда такая возможность появилась, Ойстрах не уехал, Шостакович не уехал. Вспомните Рихтера, который исколесил всю Россию от Москвы до Владивостока на автомобиле, давая концерты в таких глубинках, где, быть может, вообще не слышали живой рояль. А Гилельс?! Он объездил всю Россию со своим роялем. У нас тогда даже мысли не возникало остаться там, чтобы жить лучше. Патриотизм для нас был не пустым словом. Каждый раз, когда я возвращался из-за рубежа, сожалел лишь о том, что в нашей стране мы так плохо живем.

Михаил Малыхин,
«Эксперт», N3 (214)
24 января 2000 г.